Корнелий Шнапс идет по свету,
Сжимая крюк в кармане брюк.
Ведет его дорога в Лету,
Кругом цветет сплошной цурюк.Корнелий мелодично свищет
Гармоний сложных и простых.
Он от добра добра не ищет...
Вот и конец пути: бултых!
Альбом записан летом 1981 года. Вышел в самиздате
Музыка/текст - БГ, кроме:
"Марш" (БГ, А.Романов/Джордж);
"Поэзия" (БГ/Джордж);
"Два тракториста" (О.Першина/БГ);
"Хорал" (БГ/Джордж);
"Гиневер" (А.Романов);
"У императора Нерона" (БГ/Джордж); "Мой муравей" (БГ/Джордж);
"Сергей Ильич (Песня для Марка Болана)" (М. Болан/БГ)
В записи принимали участие: БГ, Андрей Романов, В. Гаккель, М. Файнштейн, А. Кондрашкин, С. Курехин, В. Козлов, О. Першина (Протасова), А. Тропилло, В. Леви
Фото - Андрей "Вилли" Усов
Борис Гребенщиков:
Если чего-то хотеть, не сознательно, а всем существом, то это сбывается. В волшебным образом свалившейся на нас с неба студии весной и летом '81 мы записываем то, что я всегда любил - альбом чистого и безответственного абсурда. Половина песен написана в трамвае по дороге в студию, а срепетирована и аранжирована на ступенях Дома Юного Техника в ожидании звукорежиссера, известного своими многочасовыми опозданиями. К чести его надо сказать, что происходящий бред он воспринимал крайне профессионально, сам подыграл на блок-флейте в "Мише" и вообще уважал нашу бескомпромиссную любовь ко всему нелогичному. Вообще, в "Треугольнике" (как он стал известен в народе, в принципе, названием является сам символ, который и не произносится) небывало высок процент группового творчества. Наверное, все просто были настроены на одну и ту же волну. На "Треугольнике" в Аквариуме впервые появился Курехин (кто-то из друзей посоветовал позвать его на запись для повышения нашего музыкально-аранжировочного уровня и был в этом весьма прав). Капитан пришел, с удовольствием навел клавишного блеска, велел всем играть на казу в "Поручике" и остался с нами на долгие годы, исчезая и вновь появляясь. Очень многое в Аквариуме без него просто бы не случилось. С Ольгой Першиной (позже - Пэрри, а теперь - не знаю) мы контактировали с васинских Beatles' Birthdays; уже не помню, что побудило нас позвать ее на запись. Важно, что она пришла и не только подпела, но и внесла свой композиторский вклад ("Два тракториста"), а Сева, вопреки своим привычкам, спел соло. Жаль, что потерялась оригинальная запись "Крюкообразности", спетая Дюшей в стиле Эрнста Буша (потом она постепенно мутировала в альбомный вариант, я это слышал краем уха, ибо сидел в подсобке и сочинял "Графа Гарсию"). С трепещущим сердцем я привез шедевр в Москву, и все до единого эксперты сказали, что этого никто никогда слушать не будет. История показала, что эксперты тоже ошибаются, ибо 85% России полюбили Аквариум именно за "Треугольник". С тех пор я с удовольствием внимаю критическим оценкам.
Всеволод Гаккель:
Дом Пионеров, в котором помещалась студия Тропилло, как правило, летом не функционировал. Это было самое подходящее время для записи, и мы сели писать новый альбом. Сначала мы пытались записать несколько песен из тех, что к этому времени игрались, и на запись пригласили Вовку Козлова, нашего старого друга из группы "Союз любителей музыки рок", одного из тех гитаристов, которых мы приглашали играть на рок-н-ролльные концерты. С ним мы записали кое-что из того, что впоследствии вошло в альбом "Электричество". Мы не представляли, каким должен быть этот альбом и стали записывать песни, которые Боб сочинял по ходу пьесы. Мы не знали и до этого не играли ни одну из тех песен и делали аранжировку прямо на ходу. Так образовался альбом "Треугольник". Тропилло раздобыл на "Мелодии" стереофонический студийный магнитофон и восьми-канальный пульт Studer, что позволило выйти на другой уровень звукозаписи. Пожалуй это была самая живая запись, когда все были вовлечены и охотно музицировали. Приходили дружки. Так, я помню, во время записи "Начальника фарфоровой башни" передо мной на корточках сидел Женька Степанов и скрипучим голосом издавал странные звуки в микрофон, через который я играл и корчил такие рожи, что я еле сдерживал смех и с трудом играл. Неожиданно пришел Курехин и блистательно сыграл в "Мочалкином блюзе", а в "Поручике Иванове" мы втроем с Курехиным и Дюшей играли соло на казу. Оля Першина пришла на запись песни "Десять стрел", но всех потащило в другую сторону и заодно записали "Крюкообразность". Я тоже дебютировал как "певец" или, как говорят, "вокалист" в песне про "Двух трактористов". Даже то, что в процессе записи мы не заметили, что в песне "Мой муравей" виолончель немного низит, это особенно сильно её не испортило. Мне же больше всего нравится звук препарированного пианино в песне "Миша из города скрипящих статуй", на котором играли мы с Кондрашкиным. Фотосессия проходила в коридоре Дома Пионеров. Я залез на подоконник и спрятался за занавеску, а Боб вместо лица прилепил отражатель от калорифера.
Где ты теперь, поручик Иванов?
Ты на парад выходишь без штанов;
Ты бродишь там, божественно нагой,
Ты осенен троллейбусной дугой.
Когда домой идешь с парада ты,
Твои соседи прячутся в кусты.
Твой револьвер, блестящий, как алмаз,
Всегда смущал мой нежный глаз.
И по ночам горит твоя свеча,
Когда клопов ты душишь сгоряча,
И топчешь мух тяжелым сапогом...
Не дай Господь мне стать твоим врагом.
(А. Гуницкий)
Хочу я стать совсем слепым
И торговаться ночью с пылью;
Пусть не подвержен я насилью,
И мне не чужд порочный дым.
Я покоряю города
Истошным воплем идиота;
Мне нравится моя работа,
Гори, гори, моя звезда!
Сползает по крыше старик Козлодоев,
Пронырливый, как коростель.
Стремится в окошко залезть Козлодоев
К какой-нибудь бабе в постель.
Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев,
Глаза его были пусты;
И свистом всех женщин сзывал Козлодоев
Заняться любовью в кусты.
Занятие это любил Козлодоев,
И дюжину враз ублажал.
Кумиром народным служил Козлодоев,
И всякий его уважал.
А ныне, а ныне попрятались суки
В окошки отдельных квартир.
Ползет Козлодоев, мокры его брюки,
Он стар, он желает в сортир.
Тор ебет увроп орокс о орокс
Дору акьдяд йызалгортсыб о.
Улоп ан типиркс, кичваруб течакс,
Улип манишрев к юамыдзв я, ьчорп.
Ьширогс янаб ыт орокс о орокс,
Жирап дорог уживанен я.
Ьшипирх ыт ярз, чиверац йыпулг,
Ьширогс ыт едг, янаб яаксниф.
На самом деле эта композиция представляет собой
запись чтения стиха, пущенную в обратном направлении. Вот
оригинальный текст:
Финская баня, где ты сгоришь,
Глупый царевич, зря ты хрипишь.
Я ненавижу город Париж,
Скоро, о, скоро ты, баня, сгоришь.
Прочь я вздымаю к вершинам пилу,
Скачет буравчик, скрипит на полу.
О, быстроглазый дядька-урод,
Скоро, о, скоро порву тебе рот.
Широко трепещет туманная нива,
Вороны спускаются с гор.
И два тракториста, напившихся пива,
Идут отдыхать на бугор.
Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане,
И этим сознанием горд;
Другой же играет порой на баяне
Сантану и "Weather Report".
Хочу я всех мочалок застебать,
Нажав ногой своей на мощный фуз.
И я пою крутую песнь свою -
Мочалкин блюз.
Хочу скорей я с них прикид сорвать,
Сорвать парик и на платформе шуз.
Мочалки, эй, бегите все скорей,
Ведь я пою
Мочалкин блюз.
Я мэн крутой, я круче всех мужчин,
Мне волю дай - любую соблазню;
А ну-ка, мать, беги ко мне в кровать,
Лишь дай допеть
Мочалкин блюз.
(А. Гуницкий)
Что лучше, пена или дом,
Давай-ка вместе поразмыслим;
Тогда, дай Бог, все наши мысли
Исчезнут в небе голубом...
(А. Гуницкий)
Крюкообразность - мой девиз,
Мадонна Литта - мой каприз.
Ромашки ем я вместо чаю,
Но пастуха не привечаю.
Твердые розы рву с утра,
Когда ж приходят доктора,
Я им в лицо слюною едкой
Плюю вонючие объедки.
Несчастный матрос, твой корабль потоп;
Клопы завелись в парусах.
Твой боцман - любитель портвейна и сноб
С прокисшей капустой в усах.
Со злым тараканом один на один
Ты бьешься, бесстрашен и прост;
Среди осьминогов, моржей и сардин,
Прекрасный, как Охтинский мост.
(инструментал)
(А. Гуницкий)
У императора Нерона
В гостиной жили два барона,
И каждый был без языка;
Что делать, жизнь нелегка.
У императора в гостиной
Изрядно отдавало псиной;
Причем здесь пес, оставь вопрос,
Спеши к восходу, альбатрос.
Кто откроет дверь, бесстрашный, как пес?
Мастер мух, собеседник стрекоз,
Увенчанный крапивой и листьями роз -
Миша из города скрипящих статуй.
С полночными зубами, славный, как слон,
Царапающий лбом скрижали времен;
Стоять столбом - это движется он,
Миша из города скрипящих статуй.
Последний шанс, выпиватель воды,
Идущий вниз с четверга до среды,
Живущий за стеной секретной слюды, -
Миша из города скрипящих статуй.
Начальник фарфоровой башни
Часами от пороха пьян.
Жрецы издыхают на пашне
И с голоду бьют в барабан.
А он, полуночный мечтатель,
С часами на длинном ремне,
Все пробует розги на чьем-либо мозге
И шлет провожатых ко мне.
А что мне с такого расклада?
Я весел от запаха рыб.
И там, где речная прохлада,
Я строю cвой храм из коры.
Я чести такой недостоин,
Я счастлив, что там, вдалеке,
Бредет приблизительный воин
С моим подсознаньем в руке.
Я чести такой недостоин,
Я счастлив, что там, вдалеке,
Бредет приблизительный воин
С бутылкой портвейна в руке.
(А. Гуницкий)
Приди ко мне, мой муравей,
Как рудокоп в туман приходит,
Лишь альтруисты в злате бродят,
Мой муравей...
Пропой мне песенку свою
Про обескровленную башню,
Про наступленье дней вчерашних,
Мой муравей...
Сожми в объятиях меня,
Как гладиатор птицу губит,
Как экскаватор землю любит,
Мой муравей...
Слепа я с детства - пустяки,
Глаза мне сделаешь отверткой;
Дремучей, суетной и верткой,
Мой муравей...
Сергей Ильич - работник сна,
Одетый в шелк шелестящий волк;
Алмазный МАЗ с колесом из льна
Въехал в дверь, и пришла весна.Еще один сентябрь - сезон для змей;
Мы знаем наш час, он старше нас.
Жемчужная коза, тростник и лоза,
Мы не помним предела, мы вышли за.
