Я проснулся, смеясь,
Я спустился вниз, я вернулся назад;
Я проснулся, смеясь
Над тем, какие мы здесь.
Хлеб насущный наш днесь,
Хлеб, speed, стопудовый оклад,
Вдоль под теплой звездой
В теплой избе странная смесь...
Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;
Лети над темной водой, лети над той стороной дня;
Неси, летчик, неси, неси мне письмо,
Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,
Письмо от меня...

Белый голубь слетел,
Серый странник зашел посмотреть;
Посидит полчаса,
И, глядишь, опять улетел;
Над безводной землей,
Через тишь, гладь, костромской беспредел,
Без руля, без ветрил...
Но всегда - так, как хотел.

Вместо крыл - пустота,
В районе хвоста - третий глаз;
За стеной изо льда,
За спиной у трав и дерев;
Принеси мне цвета,
Чтобы я знал, как я знаю сейчас,
Голоса райских птиц
И глаза райских дев;
Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко,
Лети над темной водой, лети над той стороной дня;
Неси, летчик, неси, неси мне письмо;
Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,
Письмо от родных и знакомых;
Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;
Лети над темной водой, лети над той стороной дня;
Неси, летчик, неси, неси мне письмо,
Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,
Мне от меня...

Науки юношей питают,
Но каждый юнош, как питон,
И он с земли своей слетает,
Надев на голову бидон.
На нем висят одежды песьи
Светлее солнца самого,
Он гордо реет в поднебесье,
Совсем не зная ничего.

Под ним река, над нею - древо,
Там рыбы падают на дно.
А меж кустами бродит дева,
И все, что есть, у ней видно.
И он в порыве юной страсти
Летит на деву свысока,
Кричит и рвет ее на части,
И мнет за нежные бока.

Пройдет зима, настанет лето,
И станет все ему не то;
Грозит он деве пистолетом,
И все спешит надеть пальто.
Прощай, злодей, венец природы,
Грызи зубами провода,
Тебе младенческой свободы
Не видеть больше никогда.

С мерцающей звезды нисходит благодать
И в полночь возвращается обратно.
Закрытых глаз таинственное братство
Зовет нас в игры странные играть.

Плывет матрос в надзвездной тишине
И гасит золотящиеся свечи.
Какой влечет его удел,
И чем так сладок чистотел
На дне...
И почему он так беспечен?

Взгляд влево был бы признаком страха,
Взгляд вправо был бы признаком сна.
И мы знали, что деревья молчат,
Но мы боялись, что взойдет Луна.

И не было грани между сердцем и Солнцем,
И не было сил отделять огонь от воды,
И мы знали, что для нас поет свет,
Но мы искали след Полынной звезды.

Я хотел бы, чтобы я умел верить,
Но как верить в такие бездарные дни
Нам, потерянным между сердцем и полночью,
Нам, брошенным там, где погасли огни?

Как нам вернуться домой,
Когда мы одни;
Как нам вернуться домой?

Им не нужен свой дом,
День здесь, а потом прочь.
Им достаточно быть вдвоем,
Вдвоем всю ночь.

Колесницы летят им вслед,
Только что для них наш хлеб?
Королевское утро всегда здесь,
Вот оно, разве ты слеп?

Им не нужно других книг,
Шелк рук и язык глаз.
Мы помолимся за них,
Пусть они - за нас.

Им не нужен свой дом...

Назад к девственности майских ветвей;
Вперед к истокам;
Отдых и вверх...

Скучно в доме, если в доме ни креста, ни ножа;
Хотел уйти, но в доме спит моя госпожа;
У нее крутой нрав,
Рамзес IV был прав;
То ли ангелы поют, то ли мои сторожа...

Царица Шеба прекрасна, но она ни при чем;
Пернатый змей - тень в небе со своим ключом.
Новая страна
На простынях из синего льна.
Нерушимая стена,
Леший за моим плечом.

Цвет яблони под юбкой - ледяная броня;
Царь сна - крестным ходом на стального коня;
В лебединый день
Лепо ли хотеть голубя?
Но я хотел, и этот голубь взлетел,
И голубь был похож на тебя...

Знак сторожа над мертвой водой - твой пост;
Сигнал из центра недвусмысленно прост;
Тирн Рам,
Тирн Хлад.
Свирепый лен, балтийский палисад;
Мне все равно, чем кончится ваш
Отход на Север.

Скучно в доме, если в доме ни креста, ни ножа.
Хотел уйти, но в доме спит моя госпожа,
А у нее крутой нрав,
Рамзес IV был прав;
То ли ангелы поют, то ли...

Отец яблок
Пристально смотрит в цветущий сад;
Странный взгляд.
Отцу яблок
Слышно движенье корней во сне,
Зимы к весне;
Его любви здесь нет,
Его любви минус пятнадцать лет.
Она ждет за ветхим крылом,
За темным стеклом,
И ей бесконечно странно.

Отец яблок
Явственно слышит родную речь;
Все здесь.
Отец яблок
Просит присяжных занять места
И скромно сесть.
Моя любовь проста,
Мою любовь видит один из ста.
Она ждет
За долгой зимой
Рядом со мной,
И нам бесконечно странно.